Марина Алексинская: На изломе искусств
от Уральской биеннале до “Майдана на Урале”
Центр художественной и политической жизни России перемещается строго в Екатеринбург. Город в ожидании двух событий. Открытия Центра памяти Ельцина ценой в 7 млрд рублей, флешмоба «Майдан на Урале». Кейтлин Кавалек уже разлила масло. Сотрудница Госдепа прибыла в Екатеринбург, встретилась с уральскими бизнесменами, предстоит встреча с уральскими грантоедами. Это с одной стороны.
С другой – в Уральском федеральном университете (УрФУ) не стихает скандал. Здесь в дни проведения выставки в честь 70-летия Победы состоялась ещё и конференция «История сталинизма». Среди организаторов – фонд имени Ельцина, «Мемориал» как иностранный агент в России. И пока цикл лекций «Тенденции десталинизации» продолжался, кто-то, из десталинизаторов, донёс «куда следует»: выставка в честь 70-летия Победы «слишком государственническая». На следующий день выставку закрыли.
А если учесть то обстоятельство, что новый консул США в Екатеринбурге с «положительным опытом переворотов от Молдавии до Украины», то понятно, почему центр художественной и политической жизни России перемещается строго в Екатеринбург.
Началась битва за Урал. «Идите все, идите на Урал! / Мы очищаем место бою»…
Хотя битва за Урал началась чуть раньше, пять лет назад. Заводы на Урале остановлены, работы нет, холод, голод, тоска, запустение. Первая Уральская биеннале «современного искусства» нарисовалась в Екатеринбурге. В цех одного из брошенных заводов понапихали тряпок, мусора, кусков металла… Концепция биеннале – «Почему рабочие ушли с уральских заводов». 60 тысяч – подростки, студенты, просто зеваки – пришли от скуки, поприкалываться. Столичная штучка! По завершении администрация города доложила: уральские заводы знают теперь, на чём зарабатывать деньги, и впредь будут проводить биеннале «современного искусства».
Но нет предела новизне. На авансцену историю выходит «искусство планетарное».
«Современное искусство» как феномен – чума второй половины ХХ века, «священная корова» наших дней. Вступить на территорию «современного искусства» – всё равно что пройти между Сциллой и Харибдой. Испытываешь священный трепет. Для правых «современное искусство» – бизнес и ничего лишнего. Для левых – «буревестник революции». О «современном искусстве» – или ничего (деньги любят тишину) или лозунгом («красным – бей белых!»).
Золотая середина посередине. Исследователи не скрывают: «современное искусство» – продукт «фабрик мысли» США (приоритет отдают Тавистокскому институту человеческих отношений, Институту социальных отношений, Стенфордскому центру передовых исследований в области бихевиоральных наук). Над продуктом работали «первостепенные мозги» в области социальной инженерии, прикладной и социальной психиатрии в том числе. Задача: выработать «психологическое оружие» в ответ на «социалистический реализм». Цель: продвинуть идеологию либерального Интернационала, установить глобальное господство США (Pax Americana).
И что предпринимают США?
Дело было во второй половине 40-х годов ХХ века. США берут на вооружение политику Сталина использования культуры в целях пропаганды советских ценностей. Роскошь интерьера Дома культуры СССР в Берлине (открытие состоялось в 1947 году), с иранскими коврами, мебелью «русский ампир», стала эстетическим вызовом для поверженного Берлина и союзников. «Плохо не то, что коммунизм, извращённый Сталиным и компанией и сделанный ими инструментом славянской экспансии (что шокировало бы Ленина) силён, плохо то, что некоммунистический мир морально и духовно слаб» – из записок дипломата и шпиона Роберта Брюса Лохкарта.
«Нация, жующая жвачку», «культурная пустыня», задворки Европы – таков имидж США в ту пору. И вот эти задворки выстраивают алгоритм. Создают Конгресс за свободу культуры при содействии спецслужб со штаб-квартирой в Париже. Конгресс финансируется, в частности, ЦРУ через подставные фонды, НКО, профсоюзы. И открывают «культурный фронт», арену противоборства идеологий и мировоззрений, противоборства политических сил.
«Культурный фронт на Западе, ради Запада под предлогом самовыражения».
Ставка «фронта» – Джексон Поллок. «С твердостью Марлона Брандо, задумчивым бунтарством Джеймса Дина» ему предстоит стать пионером «великой американской живописи», национальным достоянием США. Художник так работает: берёт холст, стелет на пол и по холсту разбрызгивает краски. Получается бессмыслица. Искусствоведы определяют технику как «дриппинг», стиль – «экспрессивный абстракционизм». А дальше – технологии. Лицо Джексона Поллока на обложках глянца, интервью – на первых страницах влиятельных газет. Он узнаваем, он знаменит, он постоянный гость ток-шоу, ему разрешён даже «великий американский порок – пьянство», социологические опросы коронуют его в «икону» стиля, счет в банке округляется до шести нулей.
И если «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной являет собой символ титанического духа советского народа, то «Выгляди как обезьяна» (она же Blue Poles: No.11.1952) Джексона Поллока – титанических денег. В 1973 году работа уйдет за 2 000 000 долларов, установив рекорд на рынке «современного искусства». Перевод «искусства Духа», «искусства ради искусства» на «искусство денег», «искусство коммерческих сил рынка» осуществлён.
Деньги для художника теперь не столько тема (художники и раньше упражнялись с банкнотами), сколько «новая реальность», «новая норма». «Я люблю деньги на стене» – цитата из книги «Философия Энди Уорхола». «Один доллар» Уорхола, этот небрежно заштрихованный чёрным знак на лиловом фоне (1960 год) – отныне культ эпохи, предмет камланий, акт жертвоприношения. «Что за нечто неуловимое определяет предмет искусства?» – спросят Ива Кляйна. И он ответит: «Цена».
…И вот я вспоминаю Москву, Ленинград поры «околоперестройки». Мне так везло или распространено было? Приходишь в мастерскую художника: подвал, грязь, дым коромыслом, батарея бутылок самого дешёвого что ни на есть портвейна… И художник, модный в ту пору художник-нонконформист. И что ни за нонконформист, то «Доллар» Уорхола прямо в зрачок впечатан…. Пройдёт совсем немного времени, и я услышу: «Это они, аристократы! Нонконформисты в гроб свели Брежнева – Андропова – Черненко. «Удар кистью», и от СССР – мокрая лужа. Колосс на глиняных ногах!» Услышу уже на обломках империи. В очередной раз «кто был никем», стал «всем».
Бешеные деньги, бойня за место под солнцем: элита – «долларовые миллионеры», «перхоть» – «ваучерные», народ как с ума посходил, выстраивается в километровые очереди, штурмует первый в Москве «Макдональдс» за «фантастическим гамбургером»… В это мутное время «современное искусство», как крот из норы, выкарабкивается из андеграунда на свет Божий. Москва открывает первые галереи «современного искусства»: галерея Марата Гельмана (1990 год), галерея Айдан Салаховой (1992 год). Старейшие в мире аукционные дома Sotheby’s, Christie’s тоже заявляют о себе на бандитском российском рынке. В палатах Кремля – выставка ювелирных украшений Christie’s. Царство из колье, браслетов, бус, диадем, колец, сверкающее бликами редчайших сапфиров и рубинов под пуленепробиваемым стеклом…
И я запомнила рассказ. Представитель Christie’s поделился им, что называется, приватно. Колье из бриллиантов XVIII века в потрясающей сохранности, в оригинальном футляре приобрёл на торгах аноним. Через неделю-другую представитель уже был в Гонконге, за чашкой кофе перелистывал утреннюю прессу. И… ушедшее с молотка колье увидел на фотографии Элизабет Тейлор. «Золотым» Голливудом повеяло от рассказа… Однако больше чем Тейлор меня потряс другой персонаж. Даже трудно сформулировать почему. Перед витриной с браслетом ли, диадемой… в окружении как-то по-особенному подобострастных сотрудников Christie’s стояла жена Кириенко… Сам Сергей Кириенко премьерствовал в ту пору, а вскоре и дефолт грянул. Старейшие аукционные дома ретировались восвояси, будучи сами уже под прицелом «современного искусства». Арт-дилеры уже поставляют своим клиентам не голландцев или импрессионистов, но Уорхола, Баскиа, Бойса и т. д. и т.п. Тенденция правит арт-рынком.
Самый убедительный пример верности выбора – пример чужого успеха.
Его называют «чародеем эпохи». Его слоган «труд – не работает» в предвыборной программе Маргарет Тэтчер. Он – Чарльз Саатчи. Рекламный магнат, коллекционер, арт-дилер, законодатель трендов. В 1991-м за 50 000 фунтов купил «Тигровую акулу в формалине» Дэмиена Хёрста, художника, первая работа которого – разлагающаяся голова коровы и облепивший её рой мух – ознаменовала рождение «невротического реализма». Чарльз Саатчи сообразил: собрал вокруг себя кружок «Молодых британских художников» (Хёрст и его адепты), и пока СМИ проводили сеанс за сеансом «невротической терапии», «Акула» приносила «чародею» 41% годовых. Больше того, с «молодыми бритами» Чарльз Саатчи вышиб США с господства на мировом арт-рынке, а когда «молодые» стали «немолодыми», продал «Акулу» почти за 7 миллионов фунтов!
На мировом арт-рынке начался бум. К операциям с капиталом помимо банков и галерей выходят новые игроки. Владельцы пиар-компаний, художественных журналов, журналов об инвестициях, топ-менеджеры фондовых рынков. В руках последних – рычаги и средства управления, маркетинговые ходы, финансовые пирамиды. Они взметают ставки на «современное искусство» к миллионам долларов, они объявляют лидеров продаж, они составляют хит-парады, они зажигают из топ-десятки «бренды». «Современное искусство» действует как адреналин. Адреналин спекуляций. «Купи – продай – перепродай» – новое credo арт-рынка. Художник – новая тема для доллара.
Мясист и жирен кусок пирога мирового арт-рынка. Манок и для российских неофитов. Не будем реинкарнировать сынов-пассионариев «современного искусства» под «крышей» Марата Гельмана, Андрея Ерофеева и иже с ними, не будем вспоминать сорвавшуюся с цепи «Собаку» Олега Кулика, или рубящего иконы Тер-Оганьяна, или мастурбирующего на доллар Александра Бренера… Забудем про воспроизводство «современным искусством» статуса – назначения Ирины Лебедевой, Зельфиры Трегуловой, Марины Лошак на должности директора ГТГ, ГМИИ имени Пушкина соответственно. Куда важнее факт другой. За год-другой в Москве как грибы после дождя выскочили общественные площадки «современного искусства», многофункциональные культурные центры: «Гараж», театр «Гоголь-центр», Мультимедиа Арт Музей, Институт медиа и дизайна «Стрелка», клуб «Солянка», центр искусства «Винзавод», дизайн-центр «Флакон», «Ассоциация менеджеров культуры», исследовательский центр Laboratoria (при поддержке Британского Совета)… Все не перечислишь. «Звёздный» час – президент РФ Дмитрий Медведев посещает Мультимедиа Арт Музей, предлагает бизнесу и региональным властям сплотиться для поддержки «современного искусства»:
«У нас действительно великая страна, и наши достижения в области классического искусства хорошо известны во всём мире. А что касается современного искусства, то почему-то у многих людей существует обманчивое впечатление о том, что современное, актуальное искусство существует в других странах, а в нашей стране оно влачит жалкое полуподпольное существование и очень мало кому интересно».
Месседж принят. Арт-группа «Война» за «Х*й в плену у ФСБ» на Литейном мосту Петербурга получает Государственную премию «Инновация», зал скандирует «Х*й! Х*й!».
Информационную поддержку «современного искусства» оказывает сеть глобальных медиа: проекты Lookatme, Openspace.ru, Slon.ru, Colta, Fur Fur, Style News Comments, «Сноб», «Эхо Москвы» и многие другие. Лекции по «современному искусству» – обязательная программа лекториев не только музеев «современного искусства», но и ГМИИ имени Пушкина, Эрмитажа, цитадели русского искусства – Третьяковской галереи. Постулаты: «для определённых видов современного творчества необходимость жёстких требований классического образования не всегда обязательна», «креативный класс не считывает да Винчи, Тинторрето и Ватто», «Микеланджело как певец ЛГБТ-движения»… Сегодня, в век машинизированной массовой продукции и развития технологий пиара, купить единицу человеческого сознания дешевле и проще, чем единицу ручного труда. Человеческое сознание закупается оптом.
Довелось и мне побывать в Музее современного искусства на Зоологической улице. Музей только-только открылся. В память врезался видеодокумент, запись перформанса «По кругу» художника Кузькина. Представьте себе неглубокий бассейн, заполненный жидким бетоном. Художник Кузькин, привязав себя верёвкой к закреплённому в центре бассейна колышку, ходит по кругу, как слепая лошадь. Босыми ногами месит бетон. К тому времени я была уже просвещена: главное в «современном искусстве» – жест. Жест должен «что-то значить». Что? Объяснила оказавшаяся, как рояль в кустах, сотрудница музея. Искусствовед. Увлечённо и страстно она рассказывала об «искусстве как виде деятельности, который принципиально отказывается определять не только плоды этой деятельности, но и сам вообще её характер». Об «искусстве, где действует логика включения, и эта логика включения – не логика anything goes, это именно вектор включения, который активизируется только на грани, только в момент трансгрессии границ»… Что в переводе: Кузькин выразил «жест солидарности с людьми, которым приходится нести на себе тяжесть повседневного существования, невыносимо трудного в этой стране»…
И вот сейчас, когда я пишу эти строки и уже наслышана о боге Кузе, то лишний раз убеждаюсь: научная интерпретация искусствоведом перформанса Кузькина и проповеди бога Кузи – «оба из ларца, одинаковы с лица». И когда Михаил Пиотровский, предваряя открытие в Эрмитаже биеннале «Манифеста 10», эту выставку «барахла, американского пошиба» – на взгляд неискушенный, предложил: «Пусть зритель теперь решает – искусство это или нет?», то директор Эрмитажа лукавил. Конечно же, лукавил.
Фишка «современного искусства» в том состоит, что зритель ничего не решает. Не решает – Михаил Пиотровский. И даже Михаил Швыдкой – не решает. (Хотя результат пакта Пиотровского – Швыдкого – «беспрецедентное по своему масштабу» партнёрство Эрмитажа и Фонда Гуггенхайма). Решает мировая элита, сговор истеблишмента: влиятельнейших банкиров, галеристов, кураторов, директоров музеев, критиков (сунули было нос в мировую элиту «лондонские сидельцы», да получили щелчок по носу; сделку «бешеные деньги в обмен на аристократический род» представители англо-саксонской аристократии и еврейского капитала не без брезгливости отвергли). Он же – сговор – определяет, является ли рассматриваемый арт-объект на данный момент времени «произведением искусства» и что за параметры определяют качество «произведения искусства».
Блицкриг «современного искусства» в России пришёлся на 2012 год.
И если оммаж Джеффу Кунсу – публичное совокупление в Зоологическом музее – ещё пригнал в музей табун из it-girls и джетсеттеров, то перформанс «Богородица, Путина прогони» в Храме Христа Спасителя с последующим выходом «обезьян прогресса» на флешмоб, Болотная площадь, сорвал маски. Вдруг как от огня отпрянули. Вдруг очевидным стало: в России создана «новая духовно-культурная среда», и главный враг этой «новой среды» – Церковь. Церковь как институция, исторически не приемлющая ростовщичества, спекуляций (credo «современного искусства»). Православная Церковь как неиссякаемый источник Русского духа, Русской государственности. Пастыри и архипастыри РПЦ взывают с амвона к фундаментальным устоям русской жизни, обличают Запад в падении во грех Содома и Гоморры, «современное искусство» – крестовый поход на Россию.
«Что делать?» – спрашивает со страниц «Ведомостей» Катя Дёготь, один из ключевых игроков «современного искусства» в России. И отвечает: «Будем использовать государство (Россию. – М.А.) только как источник своих личных средств к существованию, но пусть наш ум и сердце будут в другом месте». Через два года она инвестирует «ум и сердце» в Европу, занимает кресло арт-директора Академии искусств мира (Кёльн, Германия), даёт интервью Deutsche Welle. Разгар «Русской весны», заметим, «Крымнаш», факельные шествия свастик Третьего Рейха на Крещатике – Катя Дёготь говорит в интервью о «фашистском клерикальном фундаменталистском перевороте на всех уровнях» в России. «Происходят политические события, – говорит, – которые полностью перекраивают карту мира и карту Европы и физически, и идеологически» и призывает «задуматься над тем, что такое вообще планетарные искусство и культура в широком смысле этого слова».
Блицкриг не задался, словно увяз в российском бездорожье. Случилось невероятное! Галереи Марата Гельмана, Айдан Салаховой объявляют о банкротстве! Пелена морока пусть медленно, но начинает спадать.
Русский долго запрягает, да быстро едет. Король-то, голый! – смеются уже в ленте «Фейсбука». Один делится впечатлениями, как «откинул ногой пакет кефира с прохода, а это – вся охрана сбежала – инсталляция какого-то бездарного придурка». Другой постит: «Уборщики галереи “современного искусства” в Больцано приняли за следы вечеринки и выбросили бутылки, разбросанные конфетти, окурки. Оказалось – инсталляция миланских художников». Третий рисует мусорные баки: два бака с надписью «искусство» и один – «не искусство»… Солнце «современного искусства» идёт в закат.
Солнце «искусства планетарного» восходит.
СМИ ещё остаются глобальным средством пропаганды. Тиражируют новую картинку, кровь стынет в жилах от ужаса. «Удар кувалдой». Боевики ИГИЛ рушат, громят кувалдами античные памятники культуры и истории от Ирака до Сомали, и пыль веков не пристаёт к шелкам их белых, как мрамор, одеяний. Обращает на себя внимание стилистика best horror, эффектность постановки кадра, драматургия мизансцен, выверенность цветовой гаммы… Шальная мысль меня преследует… Не муляжи ли руин в кадрах ИГИЛ-инфо от голливудских клипмейстеров?
Не «планетарного» ли «искусства» зарницы?
Информация не заставляет долго ждать. ООН предаёт гласности: «Ежегодные совокупные доходы международных криминальных группировок от незаконной торговли предметами культуры и искусства могли достичь объёма в 3,4–6,3 млрд долларов, значительная часть этих средств идёт на финансирование терроризма». Агентство САНА сообщает: «Директор департамента древностей и музеев Сирии Маамун Абдель-Карим заявил, что в древнем городе Афамия, являющемся одним их исторических мест Сирии, «чёрные археологи» и боевики террористических организаций продолжают заниматься незаконными раскопками».
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».
Сложно, практически невозможно отдать отчёт в происходящем прямо-таки на глазах. Мусорный ветер дует. Рушатся глыбы, стираются с лица земли фундаментальнейшие, как казалось, представления человека о самом себе, поле, любви, красоте… «Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое в Ершалаиме». И было ли оно? Созерцание прекрасного – единственным, ради чего стоит жить? Как стальное облако, завис пещерный оскал «Wow!» Хиллари Клинтон в небе над Триполи. Перст дьявола: фотосессия «короля» индустрии моды Карла Лагерфельда, запечатлевшая Томаса Нойвирта (Кончиту Вурст) в «сексуальных» боди, в чулках с подвязками. Потоки беженцев, как Чёрная речка, льются, перетекают, прокладывают русло в цивилизацию из стран, цивилизацией разбомблённых. И memento mori – растяжка на мосту где-то на пути из Словении в Германию: «Вы будете молиться Аллаху или будете уничтожены». Чуть слышен то ли стон, то ли ропот из-под священных в оны годы камней Сикстинской капеллы: расчеловечивание Европы – «современное искусство», расцивилизация Ближнего Востока – «планетарное».
Нам же остаётся принять к сведению: «…зампредседателя правительства РФ Ольга Голодец и министр культуры РФ Владимир Мединский открыли симпозиум по современному искусству (2015 год); симпозиум прошел 5 и 6 июня в Волго-Вятском филиале Государственного центра современного искусства “Арсенал”; всего на создание “Арсенала” Министерство культуры РФ выделило порядка 1 млрд рублей». И ждать апгрейда из Екатеринбурга. Картинки Первой Уральской биеннале «современного искусства» (главный куратор – Катя Дёготь) мы хорошо помним.
