Анатолий Полетаев: «МИНИСТР КУЛЬТУРЫ НИКОГДА НЕ БЫЛ НА НАШИХ КОНЦЕРТАХ…»
Интервью художественного руководителя и главного дирижера оркестра «Боян» Анатолия Ивановича Полетаев
В книге «“Боян” – любовь народная» можно найти множество ярких откликов об этом оркестре. Леонид Леонов, автор «Русского леса» и мистической «Пирамиды», бывавший на концертах в церкви Святого Власия, назвал творчество Анатолия Полетаева «деянием». Почти 100 лет миновало с начала революции 1917-го, целый век перемен и потрясений, кажется, другим уже стал русский человек, но все же осталось что-то, сохраняющее нас как единый народ. Это – великая многовековая культура, музыка, одним из хранителей которой остается оркестр «Боян».
Совсем недавно в Москве, в Доме ученых, состоялся авторский концерт народного артиста СССР Анатолия Полетаева в честь его 80-летия и 60-летия творческой деятельности. Солистами, народными и заслуженными артистами России при учас-тии лауреата международных фестивалей Государственного академического Русского концертного оркестра «Боян», которым руководит профессор, композитор А. Полетаев, были исполнены оды, гимны, торжественные песни, молитвы во славу славянского единства. В концерте принимал участие Московский хоровой ансамбль духовной музыки «Благовест».
Через полтора года оркестру «Боян», который музыковеды за уникальность звучания называют «русским симфоническим», исполнится полвека. Особой атмосферой концерты «Бояна» обязаны руководителю-виртуозу, который умело соединил инструменты симфонического оркестра с народными. На Западе до самой перестройки блистательному коллективу аплодировали стоя, преклоняясь перед этим «островом духовного начала, олицетворяющего первозданную мощь русичей, величие культуры земли Русской».
А в Москве с 1985 по 1995 г. в концертный зал церкви Святого Власия в Старой Конюшенной слободе спешили ценители музыки Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, Дворжака, Сметаны, Рахманинова, Свиридова. Этот зал на руинах бывшего храма построили сами музыканты, но властью Москомимущества его передали церковному приходу, и оркестр стал бездомным… Другого помещения ему не предоставили, нарушив ст. 53 Закона о культуре.
Сегодня А. И. Полетаев, художественный руководитель и главный дирижер оркестра «Боян», наш гость.
– Анатолий Иванович, концерты «Бояна» волнуют слушателей до слез. Как вы этого добиваетесь? Например, чем особенным вы порадовали слушателей на ваших юбилейных авторских концертах в Доме ученых и в МЧС в Обнинске?
– Как всегда мы не стремились развлекать публику, а заставляли ее работать – и умом, и душой… Главной своей задачей считаем укрепление традиций национального самосознания, улучшение нравов и морали.
Возможно ли это на концертах? Еще как. В исполнении классики все дело в трактовке. К примеру, когда «Боян» играет финал симфонии № 4 Чайковского, всегда обращаю внимание на трагические сигналы медных инструментов, которыми в кульминации автор предсказывает катастрофу, произошедшую в России в 1917 году, в начале XX века. Чаще всего дирижеры исполняют эти «сигналы» в темпе и ритме полонезного шествия. В результате исчезает замысел крупной трагедии… В финале симфонии, когда идет разработка темы народной песни «Во поле береза стояла…», я вне традиции приостанавливаю привычный темп у скрипок и отдаю соло балалайке, которой нет в партитуре у Чайковского. Она сначала медленно «плачет», постепенно возвращаясь в заданный темп, и тема березы воспринимается уже как «Дубинушка», как образ борьбы за справедливость. Так музыка в современном мире становится оружием. Мы играли эту симфонию не только в России, но и за рубежом. На Тайване публика аплодировала стоя, понимая и принимая нашу трактовку. А когда зрители аплодируют стоя – это триумф.
Или во Втором концерте Рахманинова, глубоко патриотическом произведении, всегда высвечиваем национальные проблемы. Этого требуют время и обстановка в стране. Именно в этом выражается соавторство композитора и дирижера. Вторая часть концерта для меня – как выход в космос, на встречу с иерархами… Рахманинов словно бы задает им вопрос: почему такой беспорядок на земле, столько драм и трагедий, несправедливости?! И ему отвечают, что человек сам выбирает себе путь. И если он не пойдет по пути, предлагаемому христианством, а будет стараться получить максимум выгоды от своей земной жизни, то предаст Создателя. И становится понятно, о чем идет речь. В музыке возникает яркий свет, возвышающийся своей энергией к Небу. Я вижу, слышу и чувствую эту энергию, заставляю оркестр её продемонстрировать. А в третьей части – «скерцо» (по-русски – «шутка») Рахманинов, вооруженный советом и знанием, как бы шутя, разделывается со своими проблемами и приходит к победе невероятной силы!
– На юбилейных концертах зрители услышали немало ваших произведений. Так, в Доме ученых в исполнении ансамбля «Благовест» и солистов прозвучали «Ода Святому Георгию», «Гимн защитников Отечества» (музыка Чайковского), песнь «Русские – это Победа!», «Русь Святая», «Монастырский хорал», молитва «Сохрани, Господь, и спаси». Исполнялась также актуальнейшая на сегодняшний день молитва «Отцы пустынники…» на слова Пушкина. Как она родилась у вас?
– Представьте, познакомил меня с ней и уговорил написать музыку Николай Николаевич Дроздов. Он слышал мою «Оду Богородице» в Храме Христа Спасителя и, подойдя ко мне, сказал, что ему она очень понравилась. Спросил, знаю ли я молитву «Отцы пустынники…» Я не знал. «Вы должны, – говорит, – написать музыку». И прислал мне по факсу собственноручно переписанный великий пушкинский текст. Читаю и вижу – актуальные стихи. Но решив, что не в состоянии заниматься такой трудной и ответственной задачей, ложусь спать. В три часа ночи просыпаюсь: в голове звучит мелодия. Иду к роялю, записываю. Начинаю работать. Черновик готов.
Позже узнал, что музыку на молитву сирийского богослова и поэта IV века Ефрема Сирина писали несколько композиторов. Трое в XIX веке: Даргомыжский – в жанре романса для вокалиста и фортепиано, Римский-Корсаков – в жанре католической фуги для хора, Гречанинов, эмигрировавший в Париж и писавший для католических храмов. В XX веке – известный церковный регент Чесноков. Все они использовали версию молитвы Пушкина – со слов «Владыко дней моих». А я – в XXI веке – написал музыку в форме арии для солиста, хора и оркестра, сохранив стихотворение Пушкина полностью. Вот эти строки…
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укрепить его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И душу мне свежит неведомою силой:
Владыко дней моих!
дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей,
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
Это мое сочинение на стихи Александра Сергеевича Пушкина с успехом было исполнено солистом Дмитрием Степановичем на концерте «Православные песнопения» в зале им. П.И. Чайковского вместе с синодальным хором Алексея Пузакова и оркестром «Боян».
– Через полтора года оркестру исполнится полвека. С какими потерями и обретениями подходите к своему юбилею?
– Увы, потерян тот уровень виртуозности, который позволил оркестру получить звание Академического. Кадры, воспитанные мною, ушли, потому что зарплата ниже конкурентной. Мы всегда жили за счет жесткой экономии: если требовалось – приходилось быть и шофером, и грузчиком, самому во фраке с бабочкой через весь город возить на автобусе реквизит. Когда строили церковь Святого Власия, постоянно устраивали субботники и воскресники. Рыли вручную траншеи глубиной в два с половиной метра, прокладывали сложные коммуникации. Давали благотворительные концерты, чтобы заработать средства на реставрацию: 15 кг золота требовалось на позолоту 900-килограммового креста и куполов.
Нам помогала общественность – от студентов до академиков, и за два года мы восстановили храм по научному проекту. Помню, как на одном совещании меня атаковали около сотни настоятелей храмов: научи, как тебе удалось?! «Очень просто, – отвечал, – берете носилки, вилы, лопаты, кирки и начинаете работать вместе со всеми, иначе мои скрипачи и балалаечники не стали бы этим заниматься». В 1985 году после трехлетней реставрации храма «Боян» стал репетировать и давать концерты.
Мы прошли через череду сырых подвалов, полуразрушенных залов, заброшенных зданий, где нам приходилось хранить инструменты, костюмы и репетировать. Своими силами отремонтировали детский сад, где в условиях немыслимой тесноты записали с одним из лучших баритонов страны Поликаниным романсы Рахманинова. Потом, благодаря помощи генпрокурора, нам предоставили здание кинотеатра «Зенит», из которого оркестр опять-таки выбросили на улицу. Причем после феноменально успешного концерта «Москва – Третий Рим» в Международном доме музыки.
В 2006 году по инициативе господина Швыдкого оркестр решено было ликвидировать в связи «с оптимизацией бюджетных расходов». И только благодаря поддержке участников II Собора славянских народов Белоруссии, России, Украины в 2006 году в Минске, обратившихся с письмом к Президенту РФ Владимиру Путину, «Боян» выжил.
– Какие задачи ставите перед собой сейчас?
– Держимся своей опытностью, грамотностью, репертуар играем не ниже ватерлинии, а, по правде сказать, выживаем. Вместо 100 человек в коллективе теперь 35 музыкантов. У нас был концертный оркестр – не народный, не симфонический, не эстрадный, за что меня упрекали всегда: мол, нужно играть в каком-то одном жанре. Хотели, чтобы «Боян» превратился в ансамбль народных инструментов. По образованию я народник, но сейчас занимаюсь воспитанием национального русского духа в наших людях. А для этого мне нужно играть шедевры Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова не на балалайках и домрах, а на симфонических инструментах.
Выполняю завет Василия Васильевича Андреева, основателя Великорусского оркестра народных инструментов: главной его задачей было возрождение русской песни и создание национального оркестра. К сожалению, сделать это он не успел. Андреев не поехал в эмиграцию со своими друзьями Прокофьевым (вернулся в СССР в 1936 г. – Ред.), Шаляпиным, Рахманиновым и другими, а остался с оркестром в России. Выступая у чапаевцев, в окопах города Кушвы, без тулупа, в одном фраке, простудился и умер… Василий Васильевич говорил: «Как бы ни были велики страдания, принесенные от чистого сердца на алтарь служения Родине, все они искупаются счастьем ей служить». Вот эти его заповеди сохранения национального самосознания я стараюсь выполнять современными средствами. Для этого мне и нужен оркестр «Боян».
– Случились ли какие-либо перемены в оркестре в последние два года?
– Активно стали сотрудничать с президентом Славянского форума искусств «Золотой Витязь», директором Университета культуры МЧС, народным артистом России Николаем Бурляевым. Он приглашает наш оркестр на открытие и закрытие многочисленных форумов «Золотого Витязя». Так, недавно выступали в Храме Христа Спасителя. А также выступаем на мероприятиях МЧС. Выступаем в престижных залах, стараемся делать интересный репертуар.
– Говорят, с исполнением «Романса» Свиридова у вас связано несколько интересных историй?
– Расскажу. Владимир Гостюхин, известный «дальнобойщик», как-то в Кремле услышал «Романс» Свиридова в нашем исполнении. После концерта все уехали на банкет, а я припозднился: собирал инструменты и реквизит. Наконец, приезжаю в концертный зал гостиницы «Россия», где праздник в разгаре, ищу себе место. И вдруг Гостюхин, увидев, что я вошел, подбегает и падает на колени. Гости в недоумении, а Владимир Васильевич поднимается и объясняет всем, что был потрясен исполнением свиридовского романса «Бояном». Это одно из его любимых произведений, и он знает, как исполняют его разные оркестры, но такую пронзительность слышит впервые. С тех пор он часто бывает на наших концертах, у него есть все наши записи.
Очень нравится, как исполняет «Боян» «Вечерний звон» и «Липу вековую», народному артисту России Александру Михайлову. «Вечерним звоном» мы как-то даже открывали его юбилейный вечер. Однажды на Днях культуры РФ в Дортмунде, когда мы играли «Вечерний звон», разрыдалась известная артистка Жанна Болотова, да так, что ее невозможно было успокоить… Интересными соображениями поделился зритель, который в церкви Святого Власия часто слушал концерты «Бояна», и «наш» «Вечерний звон» тоже пробирал его до слез. Казалось бы, мажорная музыка, слушателей никто не обижает, не причиняет им боль… Что происходит с их чувствами?! Дело в том, что во время исполнения этого произведения во власти дирижера разрушить духовное одиночество человека, даже если он чисто внешне не одинок. Огромная энергетическая мощь заключена в «Вечернем звоне». Скажу даже так: когда дирижирую его, всегда разговариваю с Создателем. И стараюсь выполнить те задачи, которые Он ставит передо мной.
– Возможно ли возрождение «Бояна»?
– Возможно, но для того, чтобы оркестр снова стал конкурентоспособным, необходимо уравнять его в правах с другими академическими оркестрами, у которых есть концертные залы, спонсоры, банки, фонды, президентские гранты, которым организуют выезды за рубеж и платят достойную зарплату. Нельзя выпустить людей на ринг, сказав: сначала выиграйте бой, а потом будете просить. Талант нужно беречь – прописная истина. Министр культуры Мединский, к сожалению, никогда не был на наших концертах, ни разу не пригласил меня на прием, чтобы узнать о наших проблемах. Доверяется слухам недоброжелателей, а вокруг «Бояна» их более чем достаточно.
Беседу вела Нина КАТАЕВА.
