Еда
Наше сельское хозяйство до сих пор зависит от Запада и ТНК
Еда – ж. стар. яство, ество, яденье, снедь, брашно, выть, страва, пища, сыть, блюдо, кушанье, приспешка, изготовленный, состряпанный харч
Толковый словарь живаго великорускаго языка В.И.Даля
Министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев выступил перед Госдумой в «правительственном часе».
Экспертные оценки
Татьяна Воеводина
Что нового обещают земледельцам новое начальство? Похоже, пока ничего принципиально нового; разговоры прежние: импортозамещение, распределение субсидий, сохранение урожая. Всё это бесспорно правильно, но я не вижу в аграрной политике того самого главного звена, уцепившись за которое можно вытащить всю цепь в целом. Что главное? Это основной вопрос в любом управлении. Когда на него отвечают: «Всё главное!» – жди неминучей беды. Потому что всё главным быть не может; в жизни всё иерархично, попытки решить второстепенные проблемы, не решив основных, всегда приводят к провалу и развалу.
Что же в нашем агропроме главное? Мне кажется, самая большая наша беда – это зависимость. От Запада, от транснациональных корпораций. От нашего геополитического противника, если уж без виляния. А мы – уже давно на войне. Пока на холодной, а ну как и до горячей дойдёт дело? Даже неловко напоминать, что война – это в первую голову война ресурсов. А еда – это ресурс из разряда первейших. Современному горожанину трудно вообразить такое положение, когда еды – нет. Только самые старые помнят, каково оно – голодать. Моя мама до самой смерти старалась что-то выращивать на своём участке. Объясняла: раз есть земля – надо выращивать. Это непроизводительно, затратно, глупо, в конце концов? Плевать. Зато в случае чего – не пропадём. Так, в таких вот словах – не формулировалось, но в подсознании стариков это было живо. Покуда военное поколение было у власти – распахивали каждый клочок. В Подмосковье старались на застраивать поля – лучше снести деревни. Молодые и прогрессивные стебались: кукуруза за Полярным кругом и пшеница в тундре. Было, конечно, и головотяпство, но была главная идея: самодостаточность, самообеспечение, в том числе и на уровне областей. «Если завтра война, если завтра в поход» – выдюжим. Хлеб, каша, стакан молока ребёнку – всяко будет. И картошкой – вторым хлебом – народ будет обеспечен. В абсолютно автономном режиме.
Что с этим сегодня? А вот что. «Доля импорта семенного картофеля составляет на российском рынке 80%, а свеклы — 98%. Селекционно-генетический материал бройлерного птицеводства полностью импортируется», – доложил думцам Министр.
То есть 8 кг из десяти картошки – это картошка-иностранка: посевной материал – импортный. Значит, по «второму хлебу» – картошке – мы на 80% зависим от заграницы. При этом важно иметь в виду, что современный посевной материал – не воспроизводим: за новой порцией надо опять обращаться к продавцу. А у самих у нас вот этого, самого базового, основного производства – производства семенного материала – нет. Его только предлагается развивать. У меня вопрос: у нас в сельском хозяйстве прогресс или… наоборот? Слава Богу, что семена хлебных культур у нас свои. Ну хорошо, хлеб свой, а дальше? А дальше – тишина. Вернее, нет, не тишина – гром победы: мы наращиваем экспорт. Это хорошо, но с картошкой-то как быть? И с помидорами-огурцами и иной-прочей ботвой? Нет ответа.
Мы вывозим много зерна. Мы – это я в смысле – Россия. Наше хозяйство сегодня не экспортирует, т.к. невозможно получить возврат НДС.
Будь я думцем, я бы спросила, как у нас с агрохимией. Я имею в виду средства защиты растений; удобрения-то мы выпускаем и обильно экспортируем. Без всеми обруганной «химии» хорошего урожая не получишь. По нашему хозяйству я вижу, что вся «химия» импортная, есть ли наша – не знаю. Это ещё один крючок зависимости.
Теперь о животноводстве. У нас принято гордиться тем, что решена задача обеспечения народа курятиной, которая производится на многочисленных птицефабриках. И свинины тоже достаточно производится, даже экспортируется, особенно в Китай. Всё это очень мило, да вот беда: яйца для бройлеров у нас импортные. Наши замечательные птицефабрики могут существовать в автономном режиме месяца полтора. Это ли не прискорбная зависимость!
Я уж не говорю о производстве белково-витаминных добавок в корма. Это производство было создано в СССР, потом разрушено, и эти добавки – сплошь импорт.
И породистый скот тоже у нас импортный. Сейчас установилось мнение, что породистый скот – это что-то вроде бананов и ананасов: у нас не растёт. В принципе. А по уму нам бы надо культивировать свои породы: более подходящие к нашему климату и более неприхотливые. Такие породы существуют – например, на Юге России хороша наша традиционная порода красная степная, выведенная для засушливых зон ещё чуть не в XVIII веке. Её надо усовершенствовать, а не отказываться от собственных достижений. А у нас, похоже, происходит то, что психологи именуют «выученной беспомощностью» – твёрдая и углубляющаяся уверенность в том, что мы ничего не можем и всё равно ничего не получится. Если что-то надо сделать – надо обратиться на Запад. Вот это убеждение – самое прискорбное и опасное.
Нам нужна пищевая независимость. А значит – серьёзная аграрная наука, образование и производство всего необходимого нашему аграрному сектору. А излишки – на экспорт.
