Новая арена борьбы – Индийский океан
Глобальная система торгово-экономических отношений претерпевает коренные изменения. На смену иллюзии единого “мирового рынка” приходят структуры, формирующиеся вокруг океанов.
На разных стадиях реализации находятся проекты Транстихоокеанского и Трансатлантического партнерств. В бассейне Северного Ледовитого океана складывается Арктический макрорегион.
Борьба за Индийский океан
На очереди, судя по всему, — регион Индийского океана. Борьба за него может оказаться захватывающей и драматичной.
В сравнении с тремя другими земными океанами Индийский имеет ряд принципиальных особенностей. В частности, он — единственный, к которому не имеют прямого выхода глобальные игроки: США, Европа, Россия, Китай. Поэтому для каждого из них крайне важно обеспечить свое военное присутствие в регионе.
США имеют здесь свой Пятый флот и стратегические базы: Бахрейн в Персидском заливе и Джибути при входе в Баб-эль-Мандебсий пролив — ворота в Красное море.
Европа может “дотянуться” до региона с помощью НАТО. Существуют соглашения о сотрудничестве НАТО со странами Персидского залива, где также весьма активны бывшие “патроны” — англичане. Лондон, в частности, получил разрешение на строительство базы в Омане — на выходе из Персидского залива.
Французы же сохраняют позиции в Джибути, а также располагают островами Реюньон и Кергелен в центральной и южной частях Индийского океана.
Следует заметить, что основания для усиленного военно-морского присутствия в акватории Индийского океана внерегиональные игроки получили благодаря активности сомалийских пиратов. Для обеспечения безопасности торгового мореплавания к берегам Восточной Африки были направлены корабли многих государств, и с тех пор не прекращается борьба за возможности их долгосрочного базирования где-нибудь поблизости.
Пожалуй, наиболее оборотистыми в этом деле проявили себя китайцы. Они получили доступ к натовско-американской базе в Джибути, стоянки в Мозамбике. Пекин постоянно наращивает свое присутствие в Восточной Африке; например, в Судане, Эфиопии, в других государствах.
И нет никакого сомнения в том, что китайцы уже создали здесь инфраструктуру, масштабы которой они продемонстрируют в нужное время. Можно вспомнить, как в апреле прошлого года, когда из охваченного войной Йемена бежали иностранцы, китайский десантный корабль без каких-либо предупреждений высадил в порту Адена отряд морпехов и эвакуировал всех китайских граждан.
“Жемчужина” в ожерелье китайских баз в Индийском океане
Но самой ценной “жемчужиной” в ожерелье китайских баз в Индийском океане можно считать Гвадар— порт на побережье Пакистана. В Гвадаре китайцы намерены обустроить не только свою стратегическую военно-морскую базу, но и создать крупнейший торговый порт, который будет связан с КНР прямым железнодорожным и автомобильным сообщением.
Именно начало реализации гвадарского проекта можно считать отправной точкой нового этапа развития событий в Индийском океане. Основное содержание этого этапа — обостряющееся соперничество между Китаем и Индией.
Дело в том, что этот совместный китайско-пакистанский проект является непосредственным вызовом для Индии, издавна и не без оснований считающей этот океан своим. Сухопутный выход Китая к его водам и появление китайской базы здесь Дели воспринимает как угрозу, причем не только с точки зрения потенциальной уязвимости протяженной индийской береговой линии.
База в Гвадаре даст Пекину возможность взять под свой контроль морские пути из АТР на Ближний Восток и в Европу, что было заветной мечтой Дели. В этом случае Китай станет единственным стратегическим партнером США не только в Тихом, но и в Индийском океане, оттеснив Индию на второстепенные позиции.
Ответным шагом индийцев стала интенсификация военно-технического сотрудничества с США (здесь Индия идет параллельным курсом с Вьетнамом, который также хочет дружить с американцами против Китая). Но одновременно Дели начал наращивать взаимодействие с Ираном, на территории которого запланировано строительства порта Чабахар — близнеца Гвадара.
Проект Чабахар
Проект Чабахар заявлен (пока) как чисто экономический; он призван открыть выход к Аравийскому морю Афганистану и республикам бывшей советской Средней Азии. Но вряд ли приходится сомневаться в том, что он имеет и военно-стратегическое измерение. Как минимум, ясно, что его реализация усилит конкуренцию между складывающимися блоками Дели-Тегеран и Пекин-Исламабад.
Нет сомнения и в том, что роль оператора системы противоречий между ними с удовольствием возьмет на себя Америка. Вашингтон будет пользоваться весьма неясной картиной вокруг отмены антииранских санкций, втягивать в противостояние внешних игроков, например, Саудовскую Аравию, манипулировать поставками оружия, спекулировать на темах борьбы с терроризмом и защиты прав человека.
Но, пожалуй, наиболее мощный рычаг воздействия на ситуацию заключается в том факте, что и Гвадар, и Чабахар расположены на территории Белуджистана, который можно назвать “Курдистаном Южной Азии”. Белуджи — один из разделенных народов, проживающий в Пакистане, Иране и Афганистане. В 1948 году с провозглашением независимости бывшей Британской Индии белуджи не получили желанной независимости, и с тех пор они не прекращают борьбы за самоопределение.
И тот факт, что именно на их территориях создаются крупнейшие и конкурирующие между собой инфраструктурные, экономические и военные объекты, имеющие стратегический характер, дает в руки США первоклассный козырь.
Тугой узел противоречий в Индийском океане
Таким образом, в бассейне Индийского океана завязывается тугой узел противоречий, в который уже вовсю втягиваются ядерные державы (Китай, Индия, Пакистан) и “околоядерный” Иран. На управление конфликтными процессами в макрорегионе претендуют США, имеющие в своем распоряжении подспорье в лице НАТО и бывших европейских метрополий (Британии и Франции).
В этих условиях Россия пока располагает сравнительно ограниченными возможностями для артикулирования своих интересов. В активе — сотрудничество с Индией, Пакистаном, Ираном.
Перспективное направление может быть связано с инициативами Москвы по системе безопасности в Персидском заливе. Но этого недостаточно для масштабной игры. Утрата советских баз в Йемене (Аден, остров Сокотра), в Мозамбике и Сомали до сих пор не восполнена.
Хотя, с другой стороны, может быть и не стоит слишком активно ввязываться, не стремиться “обмыть русские сапоги с водах Индийского океана”, как к тому призывал известный политик современности?
Не мудрее ли направить побольше ресурсов на быстрое и эффективное создание сильных альтернатив трансокеанским маршрутам через Арктику или по Транссибу? А также на создание систем контроля и управления для “точек входа” в коридоры, которые должны пойти с Севера на Юг: на Каспии и в Средней Азии. Ведь проекты вроде Гвадара или Чабахара — при всей их стратегической важности — не окупятся без этих коридоров.
