Китай становится локомотивом глобализации и всё активнее использует “мягкую силу”
Китай стремится всё сильнее и разнообразнее влиять на мировые экономику и геополитику.
Китай, став за годы политики “открытости и реформ” фактически “мировой фабрикой”, не останавливается на достигнутом и стремится всё сильнее и разнообразнее влиять на мировые экономику и геополитику. Концепция Экономического пояса шёлкового пути (ЭПШП) была впервые представлена председателем КНР Си Цзиньпином в Астане 6 сентября 2013 г. Было бы недопустимым упрощением понимать её только как логистическое решение транзита из Китая в страны Евросоюза. Фактически это комплексная стратегия, на фоне центробежных тенденций в Европейском союзе и изоляционистских в США, становящаяся локомотивом альтернативной глобализации, имеющая финансовый, экономический, геополитический, юридический и культурный аспекты. В последнее время немало говорится о перекройке мировой финансовой архитектуры, и проекты КНР в этом имеют немалое значение. Так какое влияние оказывают инвестиции из КНР в зарубежные страны и как осуществляется информационное продвижение данной политики?
Инвестиционная деятельность КНР довольно разнообразна, например, частные компании из Китая ставят в последнее время рекорды по вложениям в экономику США, но в данном случае речь идёт фактически о страховании денежных средств от рисков и замаскированном вывозе капиталов. Речь пойдёт о целенаправленной деятельности государства в рамках стратегической концепции нового Шёлкового пути.
Опыт трёх лет реализации этой стратегии был обобщён в ходе круглого стола на тему “Стратегия экономического пояса Шёлкового пути и роль ШОС в её реализации”, проводившегося в марте 2016 г. Институтом Дальнего Востока РАН. В ходе этого мероприятия специалистами был обсуждён широкий круг проблем, связанных с претворением новой стратегии в жизнь, в том числе, и на постсоветском пространстве.
В Китае создан Фонд Шелкового пути (ФШП) и по предложению КНР также учреждён Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ).
Созданием ФШП Пекин меняет свою предшествующую 30-летнюю политику поглощения иностранных инвестиций на политику наращивания собственных инвестиций в соседние страны. Предполагается, что Фонд будет осуществлять капиталовложения в строительство региональной инфраструктуры, разработку природных ресурсов и развивать многостороннее сотрудничество в сфере промышленности и финансов.
Фонд уполномочен китайским правительством вести с зарубежными партнерами независимую совместную деятельность, участвовать в создании различных новых финансовых структур, самостоятельно принимать решения о выделении кредитов, участвовать в долевом финансировании.
Руководство Фонда уже неоднократно заявляло, что финансовый институт будет вкладывать средства лишь в те проекты, которые гарантируют возвратность денежных ресурсов в средней и долгосрочной перспективе. Названный подход в принципе противоречит стандартной кредитной политике Китая в зарубежных государствах, платежеспособность которых остается сомнительной, прежде всего, имеются в виду отдельные центрально-азиатские страны.
С более глобальными целями выступает АБИИ, среди них значатся стимулирование финансового сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе и проектное финансирование инфраструктурных проектов в Азии. Примечательным стал факт присвоения Китаем себе фактического права вето на все важнейшие решения в рамках АБИИ. Основной причиной создания АБИИ эксперты называют разочарование КНР в деятельности глобальных финансовых институтов в лице МВФ, Всемирного банка и Азиатского банка развития, что выражалось на протяжении многих лет в откровенной и исключительной апологетике данными организациями национальных интересов США, Евросоюза и Японии.
Главной целью КНР явно становится долгосрочная перспектива формирования части азиатского финансового рынка, которая была бы неподконтрольна Западу. Ясная китайская альтернатива американскому доминированию оказалась весьма кстати, поскольку позволяет многим азиатским странам реализовывать собственные инфраструктурные проекты поэтапно, под жестким собственным стратегическим контролем и не влезая в невозвратные долги по линии западных финансовых институтов.
Отметим также, что КНР участвует и в международных финансовых организациях, не являющихся полностью подконтрольными Пекину, например, в банке БРИКС, объём оплаченного капитала которого составит 10 млрд долларов (взнос каждой из пяти стран составит 2 млрд долларов), впоследствии в случае необходимости он может быть увеличен на 40 млрд долларов. Планка максимально возможного капитала установлена на уровне 100 млрд долларов. Основной целью банка его создатели называли финансирование инфраструктурных проектов в странах БРИКС, таким образом, этот институт также вполне подходит для решения задач ЭПШП.
Неслучайно Си Цзиньпин презентовал свою стратегию в Казахстане. Именно республики бывшей советской Средней Азии приобретают для него ключевую роль. Кандидат экономических наук Владимир Матвеев сообщает, что один из видных теоретиков ЭПШП профессор Ху Аньган выдвинул идею его зонирования, причём ядром действия концепции является ближайшая к Китаю зона постсоветских республик Центральной Азии.
Подавляющая часть прямых инвестиций Китая в центрально-азиатский регион в последние четыре года приходится на Казахстан (82-84%), примерно по 5% – на Туркменистан и Киргизию, остальное – на Таджикистан и Узбекистан. В целом, по объемам капиталовложений в экономику ЦА Китай занимает первое место в мире.
Особо стоит остановиться на том, почему Китай активно вкладывает средства в строительство железнодорожной сети в регионе. Кандидат экономических наук Сергей Сазонов отмечает, что в 2016 г. железнодорожные маршруты связывали 15 городов КНР с 20 городами Европы. Однако сейчас железнодорожные перевозки по-прежнему дороже морских примерно на 30%. Однако транспортная составляющая нового Шёлкового пути важна не сама по себе. Дело в том, что мультипликативный эффект развития пояса и пути способен обеспечить ускорение развития экономики страны и повышение внутреннего спроса.
Масштабные китайские прямые зарубежные инвестиции и низкая себестоимость прокладки железнодорожной сети позволяют компаниям, занимающимся инфраструктурным строительством, в рамках стратегии пояса и пути выходить на мировой инфраструктурный рынок. Эта стратегия продуцирует мультипликативный эффект в сопряженных отраслях промышленности КНР, создает новые рабочие места, стимулирует развитие центральных и восточных провинций КНР, расширение национальной и мировой железнодорожной сети и, как итог, оживление китайской внешней торговли. Инновационный прорыв в отраслях производства подвижного состава и транспортных средств позволяет значительно нарастить объемы продаж высокотехнологичного продукта с высокой добавленной стоимостью.
По крупным инвестиционным проектам в области зарубежного инфраструктурного строительства Китай старается заключать межправительственные соглашения, предоставляющие финансовые гарантии. При этом китайская сторона настаивает на привлечении высококвалифицированной китайской рабочей силы, покупке китайских технологий и оборудования.
Во многих странах, расположенных вдоль маршрутов пояса и пути, активно расширяются масштабы индустриализации и урбанизации. Эти процессы требуют создания значительно больших инфраструктурных мощностей, чем можно построить с помощью Китая. Эти страны становятся притягательными не только для китайских прямых зарубежных инвестиций, используемых для реализации стратегии, но и для перемещения в эти страны избытка китайских производственных мощностей.
Китайские лидеры активно занимаются продвижением этих идей. Для этого используется участие в форумах различных глобальных и региональных объединений, таких как саммиты “большой восьмёрки” и “большой двадцатки”, экономический форум в Давосе и др. Руководство КНР стремится активнее проводить подобные мероприятия и под своей эгидой. Среди них стоит упомянуть ежегодный экономический форум в Боао на острове Хайнань, который неофициально называют “азиатским Давосом”. Именно на его полях, в частности, а АБИИ в 2015 г. присоединилась Россия. В мае этого года планируется созвать саммит “Одного пояса – одного пути”, который фактически станет аналогом мероприятий G20. В рамках этих мероприятий как за рубежом, так и внутри страны высшие должностные лица, такие как председатель или премьер Госсовета КНР, выступают с программными заявлениями. Новости со всех этих событий широко освящаются в китайских СМИ.
В рамках вышеупомянутого роль стратегии “Одного пояса – одного пути” как элемента мягкой силы Китая рассмотрела кандидат исторических наук Елена Сафронова. Наряду с развитием экономики и наращиванием военной мощи, Китай пытается утвердить свой образ достойного уважения, дружелюбного и миролюбивого геополитического партнёра. Поэтому мягкая сила становится всё более важным направлением идеологической работы китайского руководства.
Говоря о важности использования мягкой силы в современной китайской политике, можно вспомнить, например, недавнее посещение семьёй президента США китайского посольства. То, что внучка Дональда Трампа с первых лет жизни учит китайский язык, обеспечивало ему симпатии со стороны китайской общины во время выборов, а участие семьи в праздновании Восточного нового года и закрытая встреча зятя-советника с послом КНР стала хорошим сигналом на фоне сложностей в двусторонних отношениях.
По разным оценкам, КНР ежегодно тратит от 10 до 12,5 млрд долларов на цели внешней пропаганды, такие как распространение знаний о китайской культуре, истории, философских воззрениях, экономической модели развития – по каналам Институтов Конфуция, СМИ, телевизионного вещания на многих языках мира, культурных мероприятий, обменов в сфере образования и искусства, а главное – организуя специальные встречи специалистов и ученых, посвященные мягкой силе.
Уникальность китайской цивилизации, при всей её привлекательности, парадоксальным образом отделяет Китай от всего остального мира не просто лингвистически, но и в социокультурном и мировоззренческом планах. Китаю все еще свойственна психология изолированной нации как в силу исторических особенностей его развития, так и ввиду специфики современной мировой обстановки. Да и сама внутригосударственная идеология КНР настолько отличается от других мировых воззрений, что мягкая сила в форме гуманитарных связей становится просто необходимым инструментом взаимопонимания в надматериальной сфере международного общения.
Лидерство мирового уровня не достигается в одиночку. Любому центру силы необходимо поддерживающее окружение, дружественные государства. Развиваясь сам, Китай одновременно культивирует и внешнюю партнерскую среду, причем делает это целеустремленно и последовательно. Страны, расположенные вдоль Пути и Пояса, призваны стать важной частью такой поддерживающей среды.
В плане национального строительства китайская стратегия учитывает проблемы западных приграничных районов КНР и сопредельных им территорий Центральной Азии, а также исламистскую угрозу в Синьцзяне. Как известно, бедность всегда является питательной средой для экстремистских настроений недовольного населения. Поэтому успех экономических инициатив есть успех китайской гуманитарной политики и мягкой силы в целом.
Ещё одна причина выдвижения стратегии заключаются в том, что она может послужить средством достижения китайской мечты. А китайская мечта – это не просто эффективное внутреннее экономическое развитие. Это и возвращение Китаем статуса великой державы, предотвращение сдерживания КНР со стороны США и при этом – создание новых экономических межцивилизационных и социокультурных связей с привлечением потенциалов США и его региональных союзников.
Реализация ЭПШП станет, помимо прочего, орудием практического продвижения китайской модели социально-экономического развития. Стоит сказать, что она сама эволюционирует со временем, и в “дэнсяопиновской”, и в “сицзиньпиновской” модели останутся те элементы, те неизменные черты, которые видятся привлекательными целому ряду стран. Это государственный капитализм, при котором государство выполняет центральную роль в экономической системе путем удержания командных высот госпредприятиями в ключевых отраслях экономики и прямых массированных инвестиций, обеспечивая эффективность экономических преобразований; постепенный, продуманный характер политических реформ (в отличие от “обвальных” преобразований в Восточной nbsp;Европе), уважение национальной специфики, внешнеэкономическая открытость, высокая адаптируемость к новым условиям, которая порой называется ключевым фактором экономического успеха азиатского гиганта.
Китаю предстоит большая работа по доказыванию потенциальным партнерам высокой выгодности своей стратегии “Один пояс – один путь”. Ибо в ряде регионов мира живы опасения по поводу вероятности подавления китайской экономикой скромного потенциала национальных хозяйств стран – контрагентов. Стратегия может обрести практические очертания, только если все страны-участницы будут иметь четкое представление о том, что они могут получить.
Преимущество мягкой силы в том, что через практическое гуманитарное сотрудничество и народную дипломатию она делает осознание общности судьбы более достижимым,чем через политические лозунги и декларации, не оседающие в умах простого населения. В силу этого, гуманитарное наполнение китайского проекта может стать ключевым для взаимной адаптации культурно-социальных ценностей разных стран, формирования терпимости в отношении другого образа жизни и мировоззренческих установок. Как носитель мягкой силы, стратегия “Один пояс – один путь” способна играть огромную воспитательную роль, ибо сама ее долгосрочность (в случае стабильного развития) дает возможность взращивания в нужном духе не одного поколения людей и закрепления у них нового мышления и образа действия.
Ныне стратегия “Один пояс – один путь” предстает качественным элементом мягкосилового инструментария КНР, сфокусированном на общеприемлемых гуманистических принципах, но не на вопросах мировоззрения, столь болезненных для восприятия. Это и понятно: откровенная идеологизация концепции мягкой силы может стать имиджевым просчетом и просто преждевременным шагом.