Валерий Кириллов: Два типа, две морали…

Россия четверть века живет не только при вопиющем социальном расслоении людей, но и при двух типах морали

Скоро два года как на встрече с предпринимателями В.В. Путин заявил: «У нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма… Для этого нужно осознание, и постоянно об этом нужно говорить, на всех уровнях…» А в недавнем послании Федеральному собранию прозвучало утверждение о сплочении народа «вокруг патриотических ценностей». Слова президента важны тем, что дают нам основание не только говорить, но и делать некоторые выводы относительно особенностей патриотизма в современной России.

О чем не принято говорить

Думается, проблема здесь в том, что страна четверть века живет не только при вопиющем социальном расслоении людей (по определению банкира Петра Авена, на «винеров» и «лузеров»), но и при двух типах морали. Первый – глобалисткий тип меньшинства. Проживает в основном в российской столице, крупных городах, но смотрит на Запад, где у него счета в банках и секретных офшорах, виллы, яхты. Придерживаясь идеологии корыта и рассматривая Россию как территорию для стяжания, выступает за уменьшение роли государства. Английский язык ему ближе, чем русский, он «трендит», «брендит», «рэбрендит», воспитывая из своих детей подобных себе «этастранцев». Второй – тип большинства, для которого Россия – «Родина-мать». Это государственник, коллективист. Его патриотическая идеология принесла СССР победу в Великой Отечественной войне. Этот тип проживает преимущественно в обездоленной русской провинции.

Отсюда и разница в понимании патриотизма. Простой русский человек, при всех своих житейских трудностях, расценивает его как любовь к Отечеству, готовность его защищать, уважение к российским традициям, истории во всей ее целостности. «Винеры», включая значительную часть бюрократии, и жирующий антикультурный бомонд, смотрят на патриотизм, с одной стороны, с позиции богоборчества, вызванного влиянием антихристианского Запада, с другой – смешанного с русофобией антисоветизма, отступничества от подвига народа, разгромившего фашизм. По большому счету отступнический взгляд проявился еще при жизни СССР, когда союзные народные депутаты подвергли осуждению выдающееся достижение сталинской дипломатии «Пакта Молотова-Риббентропа». Затем, по инициативе «агентов влияния», была возложена на СССР мифическая вина за расстрел польских военнопленных офицеров в Катыни, хотя Международный трибунал в Нюрнберге признал это делом рук фашистов.

Дальше – больше. Из стана «винеров» стали раздаваться голоса о необходимости реабилитировать генерала Власова, атамана Краснова. Если о предательстве Власова обыватель хорошо знал, то о Краснове СМИ ему было мало что известно. Между тем спасший 1 ноября 1917 года в Гатчине Керенского командующий 3-м кавалерийским корпусом генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов в годы войны возглавлял главное управление Казачьих войск вермахта (на этом посту его сменил троюродный брат Семен), и это ему, бригаденфюреру СС, принадлежат слова: «Москва корежится в судорогах большевизма, ее нужно покорять железной рукой немецкого солдата», «русскими можно пожертвовать во славу казачества». Ненависть Краснова к советской власти можно объяснить непониманием им того, что после Гражданской войны, когда Свердлов с Ходоровским, Гитисом, Пляттом, другими русофобами осуществлял «расказачивание», в СССР произошли коренные изменения. В том числе в отношении власти к казакам. Однако объяснить – не значит оправдать союзничество Краснова с Гитлером. Особыми зверствами отличался 15-й казачий корпус СС, не случайно Международный трибунал отнес казаков-красновцев к вооруженным формированиям, совершившим преступления против человечности. 16 января 1947 года Петр Краснов был повешен во дворе Лефортовской тюрьмы НКВД вместе с троюродным братом Семеном, Шкуро и Власовым.

Разве могли себе представить кубанский казак первый Герой Советского Союза Анатолий Васильевич Ляпидевский, оренбургский казак начальник Генштаба Борис Михайлович Шапошников, донской казак начальник оперативного отдела Генштаба Сергей Матвеевич Штеменко, терские казаки флотоводец Арсений Григорьевич Головко и командующий кавалерийским казачьим корпусом Исса Александрович Плиев, что в станице Еланской Петру Краснову воздвигнут памятник, а в Госдуме появятся энтузиасты его «политической и общественной реабилитации»?

Радикально изменились подходы и к кадровой политике, где антисоветизм стал рассматриваться как пропуск во власть. Дети отцов не отвечают, но психологически непросто было мне, сыну партизана-орденоносца, свыкнуться с мыслью, что куратором редактируемой мною областной газеты «Тверская жизнь» в 90-е годы назначили заместителя губернатора, сына обервахманна охранных войск СС (эти войска использовались немцами при проведении карательных операций против партизан). Тем более что ему, поддержавшему антиконституционный Указ Ельцина №1400, поручили курировать работу общественной организации ветеранов партизанского движения и подполья. Показательно, что к высшей награде Тверской области Кресту благоверного князя Михаила Тверского, которой был удостоен этот чиновник, толерантно присоединись ордена двух иностранных государств, одно из которых входит в антироссийский блок НАТО.

Автор этих строк после опубликования в «Тверской жизни» антиглобалистской пьесы-фарса «Затмение» и серии статей о коррупции был подвергнут люстрации, превратившись на шесть лет, до выхода на мизерную пенсию, в безработного. Иллюзий у меня не было. Принятая на вооружение «винерами» проамериканская система «ценностей» призывала лояльные к этим «ценностям» кадры. Не просто же так некоторые из тверских журналистов прошли стажировку на радио «Свобода» и в одном из варшавских спеццентров, чем потом хвалились: вот, мол, какие мы теперь «свободные европейцы». Это при их непосредственном участии раздувался миф о «шести тысячах расстрелянных поляков, захороненных под селом Медное».

О предпочтениях «винеров» позволяет судить и приглашение на селигеровский слет «нашистов» в 2005 году необандеровца Корчинского, воевавшего против России в Чечне, рушившего православные храмы на Украине, впоследствии активиста киевского майдана, а также публикация в газете «Вече Твери» в канун 65-летия Победы статьи Игоря Ермолова «Террор за линией фронта». В ней советские партизаны приравнивались к террористам. Затем было устроено подобие дискуссии на эту тему. Тверская власть, прокуратура, общественники наблюдали за происходящим с холодной безучастностью. В моей памяти не угас крик отчаяния Надежды Константиновны Бойдиной, отважной разведчицы, вдовы партизанского комбрига, Федора Тимофеевича Бойдина, друга моего отца:

– Нас травят, а защитить некому!

При проведении журналистского расследования мне открылись интересные детали. В газете «Местное время», где кандидат исторических наук Ермолов работал заместителем редактора, он однажды использовал псевдоним Константин Воскобойник. Этот номер вышел 16 декабря (ровно в годовщину освобождения Калинина от немецко-фашистских захватчиков) 2009 года. Рядовому читателю псевдоним вряд ли о чем скажет, но историкам спецслужб известно: реальный Константин Воскобойник был бургомистром созданной гестапо на стыке Орловской и Брянской областей «Локотской республики». Само за себя говорило и то, что на лицевой части вышедшей в 2010 году монографии И.Г. Ермолова «Три года без Сталина. Оккупация 1941—1944» изображены русские девушки, с цветами в руках встречающие немецких солдат. А позже газета «Орловская правда» в статье «Правда и ложь о Великой Победе» сообщила: «Есть информация, что И.Г. Ермолов неоднократно принимал участие в российских и международных конференциях антироссийской направленности, проводимых различными зарубежными неправительственными организациями Польши и стран Балтии».

Так что, когда российские политики говорят о проявлениях фашизма на Украине, это – половина правды. Вторая, умалчиваемая половина, заключается в том, что становлению нацистского режима на Украине, сносу памятников воинам Красной Армии в Прибалтике и Польше, попыткам Запада приравнять СССР к агрессору, гитлеровской Германии, а Сталина к Гитлеру, прямо или косвенно способствуют новоявленные российские «маннергеймовцы, «красновцы», «власовцы», «воскобойники». Сейчас они умерили свой пыл, но их труд по искривлению русских мозгов не прошел даром.

«Ворочая памяти гири…»

Препятствует патриотическому единению и позиция некоторых вроде бы придерживающихся патриотических убеждений политиков и общественных деятелей, вознамерившихся спустя почти век после Гражданской войны «мирить» «красных» и «белых». Да, мы должны помнить и знать российских государей, героев Первой мировой войны, открывать и вдумчиво исследовать «белые пятна», с ними связанные, чего не было в советскую эпоху. Однако зачем расчесывать, бередить старые раны в политических целях, тем более что само время сняло остроту вопроса – как в масштабе государства, так и на семейном, родовом уровне?

Не один год связывали меня дружеские отношения с Евгением Сигаревым. Он прожил достойную жизнь. После окончания с золотой медалью Суворовского училища, он поступил в Ленинградское высшее военно-морское пограничное училище. Служил на различных должностях, в т.ч. командовал пограничным кораблем «Вацлав Воровский». Выйдя в отставку, работал директором Камчатского книжного издательства, журналистом, стал профессиональным поэтом, членом писателей СССР. Отец Сигарева был начальником СМЕРШа дивизии, полковником, удостоился многих орденов, получил четыре ранения. Но вот, читая изданный посмертный сборник Евгения Игнатьевича «Последняя вахта», в стихотворении «Наследие» встречаю строки:

В Париж я слетаю – была не была!
Маршруты исканий капризны.
Взгляну, как на Сен-Женевьев-де-Буа
Родня отдыхает от жизни.
Пройду вдоль надгробий,
и рад, и не рад,
Ворочая памяти гири:
Все белые предки в Париже лежат,
Все красные предки – в Сибири…

Оказалось, по линии одного из дедов Сигарев находился в родстве с князем Юсуповым, а значит и с Романовыми тоже…

Еще у одного из моих друзей Алексея Яковицкого, в прошлом оборонщика, выдвигавшегося на присуждение Государственной премии СССР, а ныне преподавателя сельской школы, дед-дворянин был смотрителем царских имений в Поволжье. В Первую мировую отправился добровольцем в чине капитана на Южный фронт и погиб в Брусиловском прорыве. Родной брат деда, полковник, командовал 684-м Саянским полком на Западном фронте. Предположительно, был растерзан революционными солдатами. Бабушка, казанская дворянка, работавшая счетоводом жилищно-арендного товарища, расстреляна в 1937-м. Один дядя Алексея Глебовича, юнкер Казанского юнкерского училища, расстрелян в 1917-м, другой – вступил в Красную Армию, воевал с басмачами. Отец, выпускник МГУ, воевал против фашистов, был тяжело ранен. В госпитале познакомился с медсестрой, будущей мамой моего друга.

Сам же кандидат технических наук Алексей Глебович Яковицкий в 1993-м году со своими друзьями оказался в рядах защитников Дома Советов.

– Я видел в партийно-советской системе немало недостатков. Прежде всего, ее безбожие, – рассказывал он. – Но душа моя ощутила: надвигаются безжалостные силы тьмы. Силы, которые вскоре раздробили, унизили, разорили мою страну.

У другого, уважаемого в Твери деятеля культуры, дед-крестьянин, создавший в столпынскую реформу хуторское хозяйство, был при советской власти раскулачен, но с началом Великой Отечественной войны, записался в ополчение, получил тяжелую контузию. Своего послевоенного внука он назвал в честь Ленина Владимиром…

Такие вот русские судьбы – трагические, поучительные, заставляющие задуматься над тем, для чего известные силы спят и видят снова учинить раздор, втянуть народы России в идеологическое противостояние по фронту «красные» – «белые». Не способствуют внутренней стабильности и опубликование «Мемориалом» списка из 40 тысяч работников НКВД периода 1935-1939 годов. Николай Сванидзе объяснил это необходимостью время от времени «прочищать исторические сосуды». Но тогда почему бы не опубликовать список тех, кого реабилитировали без достаточных на то оснований? Их было, видимо, немало, включая представителей «пятой колонны» предвоенной поры и немецких пособников. Реабилитация-то проводилась по политическим мотивам, чохом, огромными списками, без тщательного судебного разбирательства.

С либералами все ясно, их антисоветизм неискореним. А для патриотов, романтически воспринимающих «белое движение» и пытающихся перекинуть мостик от монархии к сегодняшнему дню, исключив советский период, приведу оценку В.В. Кожинова: «…борьба Красной и Белой армий вовсе не была борьбой между “новой” и “старой” властями; это была борьба двух “новых” властей – Февраль­ской и Октябрьской… Главные руководители – Алексеев, Корнилов, Деникин и Колчак – были несомненными “героями Февраля”, и их теснейшая связь (а не “за­висимость”) с силами Запада была совершенно естественной, вовсе не “вынужден­ной». Это видно также из статьи Я.А. Слащова (как и А.А. Брусилов, многие другие царские генералы, офицеры, присягнувшего на верность советской власти) «Лозунги русского патриотизма на службе Франции». Причастный же к интервенции против России Черчилль прямо заявил: «Ошибочно думать, что мы сражались за дело враждебных большевикам русских. Напротив, белогвардейцы сражались за наше дело».

Впрочем, требуется уточнение. «Белые» были разные. На уровне рядового состава и нижнего офицерства они сражались не за «февралистов», а за традиционную Россию, за монархию, не ведая о «теснейшей связи» ряда высокопоставленных генералов с Западом. И среди «красных» преимущественно были непосвященные в связи троцкистов на том же Западе и их планы по разжиганию пожара мировой революции. Русского народа и «февралистам» и троцкистам было не жалко. И сейчас “белые” патриоты тоже разные. Есть оля-патриоты и либералы изнутри, эксплуататоры темы “белого движения” и провокаторы, а есть искренние люди.

В любом случае важно отделять зерна от плевел, видеть разницу между переживавшими глубокую внутреннюю драму и жизненные тяготы из-за падения монархии ее сторонников, не присягнувших на верность историческим противникам России, и теми, кто поступил обратно. Любопытное откровение обнаружил я в работе Н.А. Бердяева: «Самопознание»: «Мое критическое отношение ко многому происходящему в советской России, я хорошо знаю все безобразное в ней, особенно трудно потому, что я чувствую потребность защищать мою родину перед миром, враждебным ей». Такую потребность ощущали многие русские патриоты, оказавшиеся по воле исторических обстоятельств в эмиграции. Но далеко не все. Кощунственно считать верностью долгу и, тем более, патриотизмом, исполнением воли агрессоров-чужеземцев, как это делал немецкий пособник Краснов и иже с ним.

Понимает ли министр культуры В.Р. Мединский, выступивший в «Российской газете» с критикой противников установления памятной доски Маннергейму, что его слова: «…при существующем ныне в России общественно-государственном устройстве белофинны были бы нам минимум партнерами», логическим образом ставят некоторые неудобные для власти вопросы? Например, такой: «Кем был бы для нее при «существующем ныне в России общественно-государственном устройстве» партнер Маннергейма Гитлер?» Задумываются ли в российских властных кабинетах, насколько нелеп антисоветизм в ситуации, когда противниками России выступают фактически те же силы, что в свое время выпестовали Гитлера, а затем, в конце 80-х, начале 90-х, приложили усилия для разрушения СССР? Справедливо отметил на заседании «Изборского клуба» академик РАН Сергей Глазьев: «В 20-е годы западные политтехнологи вырастили гитлеровский, фашизм, затратив на это более трех триллионов долларов инвестиций в модернизацию и милитаризацию немецкого ВПК, – так и сегодня оккупационные власти США выращивают русофобский нацистский режим на Украине, бессмысленным умиротворением которого мы занимаемся».

А «Литгазета» пишет: «Ведь право, стыдно смотреть, когда на недавнем параде 7 ноября (в целом прекрасно организованном, тонко срежиссированном) по брусчатке Красной площади едут легендарные «катюши, но вместо красных звезд на них – черные двуглавые орлы, а из марша советских танкистов изъята строка «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин». Да, у нас был Сталин, да у нас был праздник 7 ноября, да у нас были герои-панфиловцы. Смиритесь, наконец».

Ничего случайно не бывает

Действительно, вряд ли кто из честных политиков решится оспаривать то, что в народном сознании мощь СССР и Победа в Великой Отечественной войне неразрывно связаны с именем Сталина. В Андреапольском краеведческом музее хранится доставленная из-за линии фронта записка моего отца: «Дорогая жена Нюра, я нахожусь в тылу врага для выполнения задач, поставленных в речи товарища Сталина от 3 июля 1941 г…». Мне выпало с детства знать его боевых товарищей – партизанских командиров, разведчиков, подпольщиков, писать о них, участвовать в их слетах. Сталин не был для них идолом, их доверие ему определялась тем, что происходило со страной. Они и после войны честно служили своему народу.

Неотделимы от Победы и подвиги наших кадровых чекистов. В предвоенные годы ими был нанесен сокрушительный удар по «пятой колонне» (о том, что собой представляла эта «колонна» с каким нетерпением ждала она прихода Гитлера, свидетельствуют ныне рассекреченные документы, в частности, прослушки разговоров представителей «элитной» московской интеллигенции). Отважно сражались входившие в НКВД пограничники, почти все полегшие на западной границе СССР. Геройски проявили себя армии, созданные по решению Сталина из личного состава пограничных округов. Недавно мне довелось глубже познакомиться с материалами о 83-м погранотряде НКВД, действовавшем в полосе обороны 22-й и 29-й армий на территории Калининской (ныне Тверской) области. Памятник надо ставить эти людям! Основная работа по созданию партизанского движения и подполья тоже лежала на плечах чекистов. Одно Калининское управление НКВД сформировало и направило в тыл врага 185 разведывательно-диверсионных групп и отрядов. Представители чекистской профессии возглавляли значительную часть партизанских бригад. Нынешнему поколению сотрудников наших спецслужб есть чему поучиться у своих предшественников.

И сегодня, когда многое из могучего сталинского наследия разворовано, уничтожено «винерами»», Россия существует благодаря Сталину и жертвам нашего народа, понесенным в войну. Накануне Дня Победы в память обо всех, кому мы обязаны этим праздником и мирной жизнью на протяжении многих десятилетий, я вывешиваю красный отцовский флаг. Делаю это не без горьких мыслей. Ведь даже мертвым им стреляют в спину теперешние коллаборационисты, огульно понося Советский Союз, Сталина и советскую власть, хотя многое из советского опыта сегодня востребовано. Как-то на телеканале «Культура» показали фильм о замечательном режиссере, патриотке Татьяне Михайловне Лиозновой. Вспоминая гибель СССР, она говорила: «…горюю об этом чрезвычайно, просто это самая большая боль моей души». А вот Солженицын, оболгавший Шолохова, Сталина, придумавший фантастическую цифру 100 миллионов жертв репрессий, об этом не горевал, как не горевали и те, кто ненавистнически требовал от Ельцина «раздавить гадину», покарать «красно-коричневых оборотней» и «тупых негодяев».

Моя знакомая, сельская учительница русского языка и литературы с большим педагогическим стажем (на таких подвижниках еще держится наша школа), считает:

– Солженицын – средний руки писатель, одержимый непомерной гордыней. Меня коробит от его новоязов, не имеющих ничего общего с подлинной народной речью. Но дело не только в этом. Солженицын был частью западного проекта по разрушению СССР, за что Запад удостоил его Нобелевской премии. Отмечать юбилей Солженицына как национально значимое культурное событие, с моей точки зрения, – нравственная неразборчивость тех, кто это придумал…

Как ни крути-верти, народный барометр не обманешь. В отличие от привилегированного меньшинства, не усвоившего уроки прошлого (или усвоившего их на свой лад), большинство понимает: для Запада неприемлема сильная Россия при любом ее государственном устройстве – монархическая, советская, либерально-буржуазная, как сейчас. И нет абсолютно никакого повода надеяться на изменение намерений «наших партнеров». Давление на Россию будет возрастать из-за мирового экономического кризиса и по мере приближения российских президентских выборов 2018 года. Ведь Владимир Путин, во главе с которым Россия, хоть и трудно, но перемещается в сторону русского традиционализма, суверенной самостоятельности, возвратила Крым, наращивает геополитическое влияние, вызывает у Запада все большее раздражение.

Неправы те, кто, не удосуживаясь увидеть этих изменений, пребывают в пессимистичном состоянии, воздыхая: «Осталось надеяться только на Бога». Бог не даст спасения без нашего деятельного участия. Да, у нас масса проблем, главная из которых, на мой взгляд, в том, что Россия никак не отрешится от порочного либерально-монетаристского курса. Но ничего случайно не бывает. Не просто так попустил Господь нам испытание либерализмом, всеми этими абызовыми, дворковичами, улюкаемыми, а для извлечения уроков, понимания того, что в противодействии замыслам «партнеров» нас должны духовно сплачивать одна история, одни святыни, одно представление о национальных интересах, социальной справедливости и путях развития России. На том и надо стоять.

Валерий Кириллов,
писатель, лауреат премии «Слово к народу»
г. Андреаполь, Тверская область.